Яков Шлемович Ошерович родился в 1922 г. в Нежине. В голодном 1932 г. семья переехала в Ленинград. В школе успешно занимался в стрелковом и морском кружках, организованных шефами — старшекурсниками ВВМИУ им. М. В. Фрунзе. В 1940 г., с отличием закончив школу, поступил в это училище. Воевал. Начиная с 1950 г. командовал подводными лодками на Тихоокеанском флоте, обучал военных моряков Китайской Народной Республики. После увольнения в запас почти тридцать лет проработал в одном из ленинградских НИИ. С 1966 г. — первый секретарь и бессменный активист организации ветеранов-подводников.

Выбор цели

К сожалению, в училище имени Фрунзе я провел только один год. Все там было великолепно; опытные и интеллигентные преподаватели, строгие порядки, налаженный быт, прекрасное питание.

15 июня 1941 года мы окончили первый курс, а через неделю весь уклад нашей жизни и службы круто изменился. Курс разделили. Одну роту направили в Таллин, а через месяц оттуда вернулась на кораблях Балтфлота только треть наших товарищей.

Наша рота осталась в Ленинграде. Нас переодели в красноармейскую форму. Научили накручивать по полтора метра обмоток на ногу, выдали боевые патроны и гранаты и направили в истребительный батальон в район Котлы — Копорье, туда, где немцы рвались к городу. Однако наш истребительный батальон не участвовал в боях, мы несли охрану тылов этого направления фронта.

В начале сентября нас вернули с фронта в Ленинград, чтобы эвакуировать в тыл для продолжения учебы. Увы, эта эвакуация не состоялась. Когда нас привезли на берег Ладожского озера, стало известно, что фашистская авиация разбомбила баржи, на которых должны были эвакуировать курсантов военно-морских училищ. Нас вернули в Ленинград.

Учеба в условиях блокированного города была неэффективной. Все мы голодали. Особенно тяжело пришлось нашим рослым товарищам: они выпивали по чайнику кипятка, чтобы хоть чем-то заполнить желудок. Так продолжалось почти три месяца, пока наконец не замерзло Ладожское озеро.

В 3 часа ночи 11 декабря 1941 года мы сошли на лед озера, и начался тяжелейший поход: сначала 12 часов по еще не открытой официально «Дороге жизни», потом две недели по заснеженной дороге по направлению к Тихвину, из которого, на наше счастье, только что выбили немцев, а потом больше месяца в холодных товарных вагонах. В Баку мы приехали 2 февраля 1942 года.

За долгую эту дорогу мы основательно отощали, ослабли и износились. Даже самые крепкие из нас с трудом могли подтянуться на турнике, на наше еще недавно щегольское, отлично подогнанное обмундирование страшно было смотреть. Но всем было понятно: не то нынче время. Война приближалась к Кавказу — главной базе снабжения наших войск горючим. Ждали немецкого десанта. Каждый день и каждую ночь курсанты посменно патрулировали Апшеронский полуостров, а учеба не прекращалась.

Летом 1943 года я перешел на третий курс. Полученные знания наша рота должна была закрепить практической боевой работой на кораблях Северного флота.

Дорога предстояла очень трудная. После тяжелых боев под Сталинградом железнодорожные пути еще не были восстановлены, добираться нужно было через Среднюю Азию. Из Баку на корабле мы переправились на восточный берег Каспийского моря. Военный комендант Красноводска, отправлявший нас по железной дороге до Мурманска, выделил на целую роту (90 человек) только один товарный вагон. Когда мы погрузили в него училищный скарб, оказалось, что спальных мест хватит только на 20 человек. Остальные 70 спали всю дорогу кто где: на открытых платформах, на тормозных площадках... Благо, было лето.

Наконец прибыли в город Полярное — базу Северного флота. С группой курсантов я был назначен на эсминец «Разумный». Работы было много: мы сопровождали советские, американские и английские транспорты, отбиваясь от немецких торпедоносцев и подводных лодок. Я еще в училище заочно влюбился в эскадренные миноносцы, а познакомившись с ними поближе, твердо решил, что буду служить в дальнейшем только на кораблях этого класса. Но сложилось иначе.

Неожиданно нас с товарищем перевели на подводную лодку типа «Щ»: «Щ-404», ее только что отремонтировали и готовили к боевому походу в район Варангер-Фьорда. Там, за мощными заграждениями из антенных мин, находились основные базы всей немецкой группировки.

Нашу лодку особо тщательно готовили к боевому походу: на ее борту установили новую аппаратуру для обнаружения противолодочных мин — предстояло идти через немецкое «поле смерти» на максимально допустимой глубине — до 90 метров. Начались ежедневные походы. Утром мы преодолевали его и караулили немецкие суда. К вечеру тем же путем возвращались на базу, чтобы зарядить аккумуляторную батарею и привести в порядок лодку. В таком напряженном ритме мы работали две недели. Опытный командир, дружная и слаженная команда и, наконец, удача, сопутствовавшая нам, решили дело — мы потопили два крупных корабля противника. Команда была награждена орденами, а мы с товарищем медалями «За отвагу».

Моя учебная практика на Северном флоте закончилась. Когда я расставался с командиром минно-торпедной боевой части старшим лейтенантом Смелянским, дублером которого был, я твердо решил, что буду служить только на подводных лодках. (Сейчас мой учитель — капитан I ранга в оставке, кавалер 6 боевых орденов — Семен Львович Смелянский живет в нашем городе.)

Мы возвратились в училище. Война есть война. На Севере мы потеряли шестерых своих товарищей-курсантов.

Еще через несколько месяцев, в апреле 1944 года, я был выпущен из училища в звании лейтенанта и назначен на Краснознаменный Балтийский флот. В Ленинграде мне очень повезло: я получил назначение на знаменитую подводную лодку «Лембит», экипаж которой в сентябре 1942 года, потопив 3 вражеских корабля, сумел потушить начавшийся пожар, заделать повреждения, спасти судно и в очень трудных условиях привести его в Кронштадт.

С такой командой и под началом знаменитого на весь флот командира — Героя Советского Союза Алексея Михайловича Матиесевича — я впервые вышел в море в должности командира минно-торпедной части.

К этому времени Финляндия вышла из войны, и у наших подлодок появилась реальная возможность обойти насыщенную минными полями акваторию Финского залива. В бортовые шахты нашей лодки загрузили 20 мин, полученных из Англии, полный боекомплект торпед. Мы вышли в боевой поход. Днем мы шли в подводном положении под электромоторами, ночью всплывали для зарядки аккумуляторной батареи. По ночам на мостике я нес вахту вместе с командиром и смотрел в оба — кроме хороших глаз в то время не было иных средств наблюдения. В Данцигской бухте, куда мы пришли, в течение нескольких дней мы потопили торпедами два корабля противника.

В следующий боевой поход мы вышли в декабре 1944 года. Нам было приказано занять позицию в южной Балтике, у германского берега. Сильные зимние ветры гнали по морю тяжелые водяные громады. Встречная волна обрушивалась на мостик и накрывала нас с головой. Следить ночью за обстановкой на море было крайне тяжело, но прозевать противника значило подписать себе смертный приговор. Окончив вахту, я засыпал мгновенно.

Как и в предыдущем походе, мы выставили на путях движения противника минное заграждение и вскоре, к общей радости, услышали мощные подводные взрывы. А после этого ранним декабрьским утром потопили торпедами большой вражеский транспорт.

Возвращаясь домой, мы получили приказ идти в подводном положении до самого входа в островной финский район. Когда наша лодка, пройдя почти весь этот путь, стала менять курс для входа между островами, мы вдруг услышали сильный удар в носовой части. Всплыли немедленно. По воде плавали деревянные детали палубы немецкой подлодки.

Впоследствии выяснилось, что ударом носовой части мы ненароком потопили караулившую нас вражескую субмарину.

В свой последний боевой поход мы вышли в марте 1945 года опять в район германского побережья ставить минное заграждение, и в этом походе нам сопутствовала удача.

Уже в послевоенные годы, когда подводились итоги боевой деятельности, приятно было узнать, что вклад краснознаменного «Лембита» в победу на Балтике был весьма значителен: только за три боевых похода, в которых я участвовал, было потоплено и повреждено 17 кораблей противника.

Вся наша команда была удостоена правительственных наград, меня наградили орденом Красного Знамени и орденами Отечественной войны I и II степени.

Среди балтийцев было немало подводников-евреев. Нашей краснознаменной бригадой подводных лодок командовал контрадмирал Сергей Борисович Верховский. Среди шести подводников-командиров, удостоенных высокого звания Героя Советского Союза, было два еврея: командир гвардейской подводной лодки «Л-3» Владимир Константинович Коновалов, впоследствии адмирал, и командир краснознаменной подводной лодки «Щ-310» Семен Наумович Богорад.