Яков Ионович Баран родился в 1916 г в Киеве.

Пришел работать на Харьковский паровозостроительный завод в 1933 г.  Получил инженерное образование в Харьковском политехническом институте, где учился на вечернем, без отрыва от производства. Продолжал работать инженером в конструкторском бюро, разрабатывавшем трансмиссия для бронетанковой техники.

С 1941 года работал в эвакуации на «Уралвагонзаводе», был начальником конструкторского бюро, заместителем главного конструктора по танкостроению. В этот период совершил свой главный вклад в советское танкостроение - при модернизации "тридцатьчетверки", получившей новую башню, мощное орудие и пять членов экипажа, разработал 5-скоростную коробку передач танка Т-34-85. Одним из основных достоинств самого совершенного по многим параметрам танка Второй мировой была его маневренность. Во многом прекрасная управляемость танка была обеспечена именно конструкцией коробки передач.

За свою трудовую биографию Якоа Ионович успел внести вклад в усовершенствование ходовых качеств танков БТ-2, БТ-5, БТ-7, А-З2, Т-З4, Т-54, Т-64 и их модификаций.

Лауреат двух Сталинских премий и одной Ленинской премии.

Ниже помещаем отрывок из ВОСПОМИНАНИЙ Якова Барана, где он рассказывает о работе над трансмиссией танков БТ, а также о начальном этапе разработки танка, получившего позднее знаменитое имя Т-34.

Александр Энгельс

---------------------------------

.

Я. И. БАРАН

Так родилась «тридцатьчетверка»

В 1933 году я пришел в группу трансмиссии конструкторского бюро завода № 183. Руководил группой Александр Александрович Морозов, и все тридцать восемь лет моей работы в КБ прошли рядом с ним. Последние двадцать четыре года я был его заместителем. Понятно, что Морозов — один из главных моих учителей.

Александр Александрович был ярым поборником простоты конструкции, и за долгие годы совместной с ним работы все мы прониклись пониманием важности этого требования. Он часто говорил: «Создавать сложные конструкции просто, а создавать простые — очень сложно. Но мы должны быть создателями только простых конструкций!»

Первые конструкторские разработки нашего КБ для серийного производства —это средние танки семейства БТ, то есть быстроходные. Проектирование первого из них — БТ-2 с четырехсотсильным двигателем «Либерти» и 37-миллиметровой пушкой — развернулось с начала 1930 года, а его серийное производство — с осени 1931 года. Затем в производство пошли БТ-5 с двигателем М-5 и 45-миллиметровой пушкой, которая устанавливалась и на все последующие модификации БТ, и БТ-7М, оснащенный дизелем В-2.

Все это были колесно-гусеничные танки с противопулыюй броней, передвигавшиеся по пересеченной местности на гусеницах, а по дорогам с твердым покрытием — на колесах.

В 1936 году началась гражданская война в Испании. Она привлекла в республиканскую армию много добровольцев, в том числе из СССР, успешно воевавших на танках БТ-5 и Т-26. Поэтому немцы передали испанским фашистам скорострельные противотанковые пушки, снаряды которых выводили из строя наши танки. Испанский опыт со всей очевидностью показал, что век танков с противопульной броней подошел к концу.

В тот период у нас в стране под руководством заместителя главного конструктора опытного КБ в Ленинграде М. И. Кошкина был спроектирован и изготовлен опытный образец первого танка с противоснарядной защитой. М. И. Кошкин за эту работу был награжден орденом Красной Звезды. Его-то и направили в наше КБ, чтобы возглавить работу по созданию нового среднего танка.

Сын крестьянина-бедняка из Ярославской губернии, Кошкин рано начал трудиться на предприятиях Москвы, участвовал в первой мировой войне. После революции добровольцем ушел в Красную Армию, воевал против белогвардейцев и интервентов. Член партии большевиков с 1919 года, он закончил Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова, был на хозяйственной и партийной работе. Направленный в счет первой «парттысячи» в Ленинградский машиностроительный институт, он успешно окончил его и получил назначение в КБ опытного завода по проектированию танков. Там раскрылся его талант конструктора.

В январе 1937 года Михаил Ильич Кошкин появился в нашем КВ. Ознакомившись с делами, нашел время поговорить с каждым конструктором. Помню свою первую беседу с Михаилом Ильичем. Он глубоко интересовался работой, которую я выполнял, тактично выяснил, как я стал конструктором, как отношусь к этому делу, похвалил за то, что продолжаю учебу в вечернем институте.

Впоследствии, оставаясь на сборке в ночную смену, он, когда выпадала свободная минута, рассказывал о своей жизни, работе, о планах на будущее.

Это был человек с большой буквы. За три с половиной года работы на харьковском заводе многому он нас научил. Его умение говорить с людьми, скромность, решительность в ответственные моменты работы были хорошим примером.

Задание заказчика было получено в октябре 1937 года. Ввиду особой серьезности работы М. И. Кошкин не счел возможным вести проектирование танка в основном КБ, так как людей в этом случае неизбежно отвлекала бы «текучка». Было решено выделить группу наиболее квалифицированных работников в специальное КБ, освободив их от всех других обязанностей. Главным конструктором этого КБ стал М. И. Кошкин. Своим заместителем он назначил А. А. Морозова, правильно оценив незаурядное конструкторское дарование этого человека.

Руководство работой по проектированию трансмиссии было поручено мне. Моим помощником был Абрам Иосифович Шпайхлер, трансмиссионщик высокой квалификации, человек душевный и отзывчивый.

Разработку проекта начали немедленно. С самого начала Кошкин и Морозов исходили из того, что двигатель нового танка должен быть дизельным.

Танковый быстроходный дизель создавался на нашем же заводе. Загвоздка заключалась в том, что он не был еще доведен и имел много дефектов, вызывая на себя огонь критики противников дизеля. Требовались экстраординарные меры по ускорению доводочных работ, и М. И. Кошкин со всей присущей ему энергией и напористостью включился в борьбу за двигатель.

Заданием предусматривалось создание танка с защитой только от крупнокалиберного пулемета, с 45-миллиметровой пушкой. Сохранялся колесно-гусеничный ход, ради которого, собственно, заказчик и занизил все остальные характеристики танка. Эта машина получила индекс А-20.

Анализируя характеристики этой машины, мы никак не могли с ними согласиться. В то время одним из центральных вопросов был выбор движителя. Исходя из опыта эксплуатации БТ, все мы хорошо понимали, что колесный ход является никому не нужным атавизмом. Причем, если на легком, тринадцати-тонном БТ-7 с трудом, но все же можно было ограничиться одним ведущим колесом с каждого борта, то на А-20, имевшем вес восемнадцать тонн, пришлось делать ведущими по три колеса с каждого борта. Это в огромной степени усложнило конструкцию и утяжелило ее.

Решение пришло само собой: наряду с колесно-гусеничным А-20 разработать свой, инициативный вариант чисто гусеничного танка. Это резко упрощало машину, значительно снижало ее вес, за счет чего появлялась возможность установить более мощную 76-миллиметровую пушку, а в перспективе — намного усилить броню (сразу этого не сделали для того, чтобы обе машины имели одинаковый вес и испытывались в равных условиях).

Летом 1938 года технические проекты обоих танков — заказанного А-20 и инициативного Т-32 — были закончены.

Рассмотрение проходило в августе на Главном военном совете. Многие из присутствовавших военачальников, привыкших к БТ, даже не представляли себе танка без колесно-гусеничного хода. Общее мнение явно клонилось в пользу А-20. Тогда вмешался молчавший до этого И. В. Сталин.

— Вопрос предельно ясен, — сказал он. — Вы задали спроектировать и испытать А-20 — это будет сделано. Однако конструкторы считают, что можно сделать лучший танк, чем А-20, и представили проект этого танка. Так почему мы должны ограничивать наших конструкторов? Пусть они параллельно с А-20 делают и испытывают свой вариант танка, а мы посмотрим, какой из них лучше.

Срочная разработка чертежей обоих танков потребовала сотен людей, поэтому в начале 1939 года объединили все танковые бюро завода в единое КБ, создав, как выразился М. И. Кошкин, «мощный конструкторский кулак». Одновременно произошло и слияние всех опытных цехов в единый цех, тесно связанный с КБ.

Уже в мае 1939 года опытные образцы обоих танков были изготовлены и испытаны, и к началу августа успешно прошли государственные испытания. Председатель комиссии В. Н. Черняев затруднялся выбрать какой-то один. Уж очень непривычным был чисто гусеничный вариант. Поэтому председатель «вышел» из положения, написав в заключении, что оба танка успешно выдержали испытания. После такого заключения вопрос о наших танках снова повис в воздухе. Попытки М. И. Кошкина решить его с командованием Автобронетанкового управления не увенчались успехом.

В сентябре был организован генеральный показ танковой техники руководству Красной Армии во главе с К. Е. Ворошиловым на одном из подмосковных полигонов. Этот показ вылился в триумф для Т-32. К. Е. Ворошилов сказал, что подобной машины еще не было, именно такая нам нужна. И добавил: в дальнейшем следует ориентироваться на Т-32 с противоснарядной защитой.

После этого мы совместно с председателем Автобронетанкового управления уточнили все параметры машины: толщину брони, вес, скорости движения и т. д. 19 декабря 1939 года было издано постановление правительства об изготовлении двух опытных образцов гусеничного танка на базе Т-32 с толщиной брони 45 миллиметров и 76-миллиметровой пушкой. Эта машина получила индекс Т-34.

Два танка Т-34 были изготовлены в срок. На рассвете 5 марта 1940 года машины вышли за пределы завода и взяли курс на Москву. В этом пробеге, проходившем в крайне тяжелых условиях бездорожья, снежных заносов и метелей, участвовал и Михаил Ильич Кошкин.

Машины благополучно прибыли в столицу, где 17 марта их осмотрели и одобрили члены Политбюро ЦК ВКП(б) и правительства. 31 марта был подписан протокол о немедленной постановке танков Т-34 на серийное производство на Харьковском заводе № 183 имени Коминтерна.

Пробеги Харьков—Москва и Москва—Харьков оказались роковыми для М. И. Кошкина. Он сильно простудился, тяжело заболел и 26 сентября 1940 года скончался.

----------------------