6 апреля 2009 года исполняется 100 лет со дня рождения Героя России военного разведчика Яна Петровича Черняка. Он был сотрудником Главного разведывательного управления, накануне и в годы Великой Отечественной войны действовал на нелегальном положении в Европе, добывал ценные сведения военно-технического характера, которые использовались советскими учеными для ускорения создания новых образцов вооружения.
Черняк был одним из советских разведчиков, добывшим ценные сведения о британском атомном проекте. Это, пожалуй, и все, что стало известно о Яне Черняке в последние годы. Основные страницы жизни военного разведчика Яна Черняка до сих пор остаются военной тайной...
В Древнем Китае лучших разведчиков ценили очень высоко и называли их бриллиантами в короне императора. Это красивое литературное сравнение позволяет сделать один прозаический вывод, который связан с профессиональной деятельностью разведчиков. А именно - если разведчиков в Китае сравнивали с бриллиантами, которые украшали корону императора, то это могло означать то, что их, как и крупных бриллиантов, было немного. Более того, если они украшали корону владыки Поднебесной, то, значит, император гордился своими разведчиками, которые, как надо полагать, добывали ему то, что спасало его трон и его империю от разрушения враждебными иноземцами.
Иосиф Сталин своих военных разведчиков жаловал редко. Некоторых из них после окончания Великой Отечественной войны постигла печальная участь. Но не всех.
Одним из тех, кому повезло в те далекие годы, был военный разведчик Ян Петрович Черняк. Он считается в военной разведке одним из лучших оперативных работников, которому удалось лично завербовать в разных европейских странах более 20 источников ценных сведений в области военно-технической информации. Некоторые из этих источников благодаря профессионализму Яна Черняка и других военных разведчиков сотрудничали с ГРУ по тридцать и более лет, не попали в поле зрения контрразведок иностранных государств и ушли в мир иной, выполнив свою нелегкую, но почетную миссию на этой земле.
Мне неоднократно приходилось встречаться с Яном Петровичем. Происходило это, как правило, по праздникам - государственным, профессиональным и в дни рождения Черняка или его замечательной жены Тамары Ивановны, коренной москвички, которая принимала непосредственное участие в обороне Москвы, когда армии генерал-фельдмаршала Федора фон Бока, главнокомандующего немецкой группой армий «Центр», рвались к советской столице.
Тамара Ивановна была сержантом зенитного расчета и прикрывала на одном из участков со своими подчиненными, такими же, как она, девушками, московское небо от налетов немецких бомбардировщиков. Делала она это умело, за что и была награждена орденом Отечественной войны II степени и медалью «За оборону Москвы».
После войны Тамара Ивановна окончила Московский медицинский институт и практически всю свою послестуденческую жизнь работала в одной из московских больниц. Характер она имела веселый, была добрым, но принципиальным человеком, причем понятия «добро» и «зло» она никогда не смешивала, ценила добрых людей и сама всю жизнь делала добро людям. Скольким пациентам она спасла жизнь, работая врачом, трудно сказать, потому что трудилась она в медицинском учреждении около пятидесяти лет. Мне приходилось посещать Тамару Ивановну в ее родной поликлинике, и я видел, с каким искренним уважением относились к ней врачи и медицинские сестры, работой которых она руководила.
Тамара Ивановна была и гостеприимной хозяйкой, и твердым защитником интересов и доброго имени глубоко любимого ею человека - Яна Петровича Черняка, который, как она знала, длительное время находился в специальной командировке за рубежом и выполнял там особое задание военной разведки.
Тамара Ивановна не знала, но догадывалась, что ее Ян преодолел немало трудностей, и, как могла, охраняла его покой и здоровье. Это было заметно, и вызывало в моей душе полное одобрение ее действий.
В работе разведчика Яна Черняка было много особенностей. Не о них речь. Важно, каких результатов добился этот разведчик, выполняя задание командования советской военной разведки. Ответом на этот вопрос может быть то, что, по скрупулезным подсчетам специалистов некоторых учреждений, экономический эффект работы Черняка составил несколько десятков миллионов американских долларов выпуска 1940-1945 годов.
Поэтому, следуя китайскому сравнению, Яна Черняка действительно можно смело назвать бриллиантом генералиссимуса Советского Союза И. Сталина, который знал о его работе и лично контролировал операцию по возвращению на Родину. Это было связано с тем, что в сентябре 1945 года в резидентуре советской военной разведки в Канаде произошел провал. Тогда американской контрразведке удалось завербовать шифровальщика лейтенанта Гузенко, который работал в резидентуре полковника Николая Заботина, советского военного атташе в Канаде. Гузенко знал многое. Он имел сведения о том, что сотрудник аппарата военного атташе старший лейтенант Павел Ангелов получает сведения об американо-английском атомном проекте от агента «Алек», и сообщил об этом канадским и американским контрразведчикам.
«Алека» вербовал в Англии Ян Черняк. Поэтому угроза нависла и над Черняком. Центр своевременно вывел разведчика из-под удара английской контрразведки и приказал незамедлительно возвратиться в Москву. Впрочем, все по порядку.
За годы работы в военной разведке у Яна Черняка было несколько оперативных псевдонимов. Они изменялись с определенной последовательностью, через соответствующие интервалы. Делалось это для того, чтобы никто и ни при каких обстоятельствах не смог определить его настоящее имя, собрать обобщенную информацию о том, где, когда и с кем работал этот разведчик-нелегал. Теперь имя Яна Черняка известно, а псевдонимы остались в его оперативных делах, в которых под серьезными грифами секретности хранятся документальные свидетельства его трудной и успешной работы в военной разведке. Пора, видимо, сказать, что и настоящая фамилия этого разведчика совершенно иная. Черняком он стал, когда возвратился в Советский Союз и получил советское гражданство. Молодой жгучий брюнет сам выбрал себе фамилию - Черняк. Имя осталось прежним - Ян. Оно не менялось никогда.
Что касается его оперативных псевдонимов, то они менялись, как перчатки, по мере необходимости. Возможно, одним из псевдонимов этого разведчика была оперативная кличка «Джек». Почему бы нет? Ян с раннего детства вынужден был преодолевать трудности, сталкиваться с несправедливостью и жестокостью, боролся за право получить высшее образование. Несмотря ни на что, Ян Черняк смог добиться всего, о чем может мечтать человек. Главное - он пользовался уважением и почетом среди военных разведчиков, которые оказывали ему всяческую помощь и поддержку, когда Яну было уже за восемьдесят. Так что Ян Черняк, как и американский писатель Джек Лондон, произведения которого Ян Петрович любил, боролся за место под солнцем, боролся против несправедливости и зла и постоянно рисковал жизнью. Но Черняк рисковал собой не ради удовлетворения личных амбиций или в погоне за золотом Эльдорадо, как это делали герои произведений Джека Лондона, а ради высшей цели - борьбы за социальную справедливость. Своим самоотверженным участием в разведывательной работе Ян Черняк защищал всех тех, кому угрожали и германские нацисты, и американо-английские заговорщики, которые за спиной своего союзника СССР тайно создавали атомную бомбу. Черняк, как он говорил мне, понимал, для достижения каких целей в 1942 - 1945 годах создавалось новое страшное оружие, аналогов которому в мире в те годы не существовало.
Творческие силы и талант Джека Лондона были огромны, и он смог сделать очень многое. Душевные силы Яна Черняка позволили ему преодолеть трудности, которые вряд ли смог осилить кто-либо из героев Джека Лондона
Работа Яна Черняка - подвиг, о котором стало известно только через пятьдесят лет после того, как Ян Петрович возвратился из последней официальной нелегальной командировки. Почему «официальной»? Потому что после возвращения в СССР Ян Петрович был исключен из состава сотрудников Главного разведывательного управления.
Ян устроился переводчиком в ТАСС, где и работал до ухода на пенсию. Но, будучи сотрудником этого уважаемого телеграфного агентства, Черняк еще не один раз по просьбе начальника ГРУ выезжал в нелегальные командировки, встречался со своими источниками, бескорыстно помогая таким образом военной разведке решать ее сложные оперативные проблемы...
Ян Петрович ценил хорошие отношения с достойными людьми, с которыми ему приходилось встречаться на жизненном пути. Несомненно, он уважал тех своих, в первую очередь английских, знакомых, которые помогали ему добывать сведения о британском атомном проекте и передавали ему документы, связанные с реализацией программы «Тьюб Эллойз».
В 1992 - 1994 годах Черняк знал, что они живы, и, рассказывая о своей работе в Англии, не называл их имен. Видимо, опасался того, что его рассказ каким-то образом сможет навредить им. Был он осторожен и в оценке своих взаимоотношений с военной разведкой. В этих взаимоотношениях, несомненно, были сложности и противоречия. Он говорил о них редко, но метко. Впрочем, и Тамара Ивановна была остра на язык и порой озвучивала свои меткие наблюдения, которые касались и меня, и времени так называемой перестройки, которая привела в конечном счете к развалу Советского Союза.
Из доступного небольшого объема сведений о нелегальной работе Яна Черняка удалось выяснить, что, занимаясь научно-технической разведкой, он принимал активное участие в добывании секретов британских университетов по атомной бомбе.
Один из ветеранов военной разведки, полковник запаса, который в годы войны действовал в Лондоне в составе резидентуры «Брион» и в Центре имел псевдоним «Лаврик», хорошо знал Яна Черняка по совместной работе в ГРУ. Мне он не раз говорил, что Ян Петрович родился в рубашке. Несколько раз в его работе за рубежом возникали ситуации, когда он мог быть арестованным контрразведывательными органами Румынии, Бельгии, Франции, Германии и других стран. Он избегал этих неприятностей благодаря счастливым случайностям и своей особой интуиции. На завершающем этапе работы за рубежом его своевременно спас от провала Центр.
По тому, как и сколько раз Ян Черняк уходил от контрразведки, можно сказать, что он действительно был счастливчиком. Это подтверждают и его достижения в работе на советскую военную разведку. Ветераны ГРУ, обычно скупые на оценки результатов разведывательной работы, считают: Ян Петрович - один из немногих, кто смог без перерыва проработать на нелегальном положении долгие годы и выполнить все, что ему поручалось.
Как и когда военная разведка привлекла в свои ряды столь удачливого человека? Что конкретно ему удалось сделать в области добывания атомных секретов иностранных государств?
Первая встреча молодого Яна с представителем военной разведки произошла в одном из берлинских кафе. До этой встречи в жизни человека, которому было немногим более двадцати лет, возникало несколько сложных ситуаций, о которых следует коротко рассказать.
Ян родился 6 апреля 1909 года на Буковине, которая тогда была под румынским флагом, потом являлась частью советской территории. Сегодня эта земля принадлежит Украине и называется Черновицкой областью.
Детство Яна было безрадостным. Во время Первой мировой войны он потерял родителей и воспитывался в детском доме, который был трудным университетом жизни.
Молодой Черняк был худощавым мальчишкой небольшого роста. Его мать была венгеркой, а отец евреем, выходцем из Чехии. По причине «некоренной национальности» ему приходилось очень сложно улаживать свои проблемы со сверстниками - румынами. Попытки получить образование в Румынии по той же причине оказались безуспешными.
В начале своей жизни Ян часто сталкивался с несправедливым отношением к себе. Это оскорбляло его человеческое достоинство. Несправедливость, испытанная в детстве и юношестве, оставила в его памяти глубокие следы, которые последующие годы жизни не смогли стереть.
Именно это заставило его, как рассказывал мне Ян Петрович, искать дружбу с людьми, которые уважали бы его человеческое достоинство, считались с его личным мнением, помогали преодолевать трудности. Он нашел таких людей среди тех, кто осуждал этническую дискриминацию и выступал против фашизма, поднимавшего голову в Германии. Так Ян оказался среди борцов за социальную справедливость. Острое, порой даже жгучее желание построить мир, в котором каждый человек мог бы чувствовать себя человеком, навсегда поселилось в его сердце. Этот идеальный мир до последних дней жизни Черняка был его мечтой.
Ян покинул Румынию. Оказавшись в Чехословакии, он поступил в Пражское высшее техническое училище, а затем перевелся в Берлинский политехнический колледж, который в то время считался одним из лучших учебных заведений подобного профиля в Европе. Черняк был прилежным студентом. Особая любознательность, удивительное усердие и трудолюбие, а также прекрасные способности позволяли ему легко справляться с учебой. В это же время он начал принимать участие в работе прогрессивных молодежных организаций - сначала был членом социалистической, затем коммунистической партии Германии.
После окончания учебы, когда настала пора возвращаться в Бухарест, он попросил одного из представителей компартии Германии по имени Эдгард помочь ему установить контакт с румынскими коммунистами. Яну было предложено познакомиться с одним человеком из России, который, по словам Эдгарда, может посоветовать, как найти достойное место в жизни. Черняк согласился. Встреча Эдгарда, Яна и незнакомца из России произошла в берлинском кафе в июне 1933 года.
Незнакомец представился Матиасом, сотрудником Красной Армии. Выпив чашечку кофе, Эдгард ушел, оставив наедине двух еще малознакомых, но, как позже выяснилось, нужных друг другу людей.
Человеком из России оказался один из сотрудников военной разведки. Он был немногословен. Достав из кармана своей куртки газету «Правда» с докладом И.Сталина на очередном съезде советских коммунистов, он предложил Черняку послушать некоторые положения из этого документа. Не дожидаясь согласия собеседника, он тут же стал переводить выдержки из доклада Сталина на немецкий язык.
Так произошло первое знакомство Черняка с военной разведкой Красной Армии и именем Сталина.
Закончив читать газету, представитель Разведуправления, видимо, подумал, что он уже убедил собеседника принять правильное решение, спросил, готов ли Ян принять участие в борьбе с фашизмом. Черняк ответил положительно. В этом его убедила жизнь и немецкий товарищ Эдгард.
Матиас передал Яну конспиративные условия связи в Бухаресте. С этого момента и началось сотрудничество Черняка с советской военной разведкой.
В Бухаресте он недолго был гражданским человеком. Вскоре его призвали в румынскую армию. По уровню образования он должен был попасть на курсы офицеров запаса. Поскольку Ян не был румыном, его хотели направить в пехотный полк. Узнав об этом, Черняк вынужден был дать взятку (коробку шоколадных конфет и пять долларов) чиновнику, который распределял новобранцев. Это решило судьбу Черняка: его направили на обучение в школу сержантов, окончив которую он был назначен писарем в артиллерийский полк. Эта маленькая по значимости должность тем не менее открыла ему доступ к секретным материалам.
В румынской армии Черняк служил только один год. За это время все, что могло представить интерес, было передано представителю советской разведки.
В тот период связь с ним поддерживала девушка, настоящего имени которой Черняк не знал. Все шло нормально до тех пор, пока однажды ее не арестовала служба безопасности по делу, которое не было связано с разведывательной работой Яна Черняка. Тем не менее возможность попасть в руки контрразведки была вполне вероятной. Но Черняка эта опасность миновала. Девушка его не выдала.
Закончив службу в армии, Ян навсегда уехал из Румынии.
Возвратившись в Берлин, он устроился на работу, восстановил связи с антифашистами и создал свою первую небольшую разведывательную группу, которая начала передавать советской разведке ценные материалы по вооруженным силам Германии.
Ян, обаятельный и очень коммуникабельный человек, быстро находил нужных для дела людей. Они оказывали ему помощь в добывании военно-технических сведений, которыми интересовалась советская военная разведка.
Выполняя различные задания разведки, Черняк побывал в большинстве европейских стран, научился быть осторожным, предусмотрительным и настойчивым. К решению любого вопроса, связанного с разведывательной деятельностью, он подходил как шахматист - прежде чем сделать очередной ход, детально анализировал все возможные ситуации, которые могут возникнуть в результате его действий. Так формировался характер разведчика, вырабатывались его личные методы разведывательной работы.
На вопрос, как ему удавалось избегать ловушек гестапо и контрразведывательных органов других стран, Ян Черняк отвечал:
- Я не нарушал требований конспирации. Всегда помнил, чем может закончиться для меня встреча с контрразведкой. А поэтому никогда не посещал публичные дома, спортивные соревнования, где часто проводились облавы и проверка документов, не нарушал местных законов, чтобы не привлекать к себе никакого внимания...
Подумав, он добавил:
- Такому же поведению я учил и своих помощников.
Он действительно никогда не пытался перепрыгнуть через пропасть в два прыжка, зная, что второй сделать не удастся. Ян был человеком-невидимкой, хорошим учителем и талантливым разведчиком, которому к тому же еще и очень везло.
В 1935 году один из источников информации, работавших на компартию Германии, попал в руки бельгийской контрразведки. Этого человека привлекал к разведывательной работе Черняк. Он знал Яна по работе еще с 1930-х годов. Черняк доложил об этой чрезвычайной ситуации резиденту военной разведки, которого вызвал на экстренную встречу. Резидент приказал Яну срочно свернуть дела и выехать в Прагу. Однако Ян попросился в Москву. Видимо, ему очень хотелось побывать в России. Причина для этого нашлась - обучение в Международной Ленинской школе.
В тот же вечер Ян выехал в Москву. Фашистские молодчики уже бесчинствовали в поездах, и местные жители опасались поездок на этом виде транспорта. Яна не тронули. У него на руках был румынский паспорт. Коричневые иностранцев пока не трогали.
В очередной раз Яну удалось избежать ареста.
В Международную Ленинскую школу Черняк не поступил. По предложению сотрудника военной разведки, который встретил его в Москве, он прошел специальную разведывательную подготовку. Обучением Яна Черняка руководил А. Артузов, опытный разведчик, который длительное время работал в ВЧК и был известен по удачно проведенным операциям под кодовыми названиями «Трест» и «Синдикат». С 1934 по 1937 год А. Артузов был заместителем начальника IV (Разведывательного) управления Генерального штаба РККА.
Черняк прошел подготовку по микрофотографии, способам шифровки и расшифровки донесений и указаний Центра, а также по использованию радио для связи с Москвой. Он также освоил премудрости проведения конспиративных встреч с агентами, методы передачи материалов через тайники.
Когда Черняк изучал азбуку Морзе, его инструктор удивлялся феноменальной памяти своего слушателя. Ян обладал уникальной способностью запоминать большое количество информации быстро и надолго.
Черняка не учили стрелять из пистолета. Он не любил огнестрельное оружие и никогда в жизни не держал его в руках. Сила Черняка была в другом. Он обладал редкой способностью быстро устанавливать контакты с самыми разными людьми и умением поддерживать с ними дружеские отношения. Молодой разведчик был смел, изобретателен и осторожен.
Одни профессионалы считают разведку ремеслом, другие - искусством. Вероятно, правы и те и другие. Но у Яна Черняка была своя точка зрения на этот вопрос. Он считал разведку опасной работой, в которой есть ученики и мастера. Он хотел быть мастером, поэтому учился, как всегда, добросовестно, вникая в мельчайшие особенности профессии разведчика. Полученные в Москве знания помогли ему преодолеть многие экстремальные ситуации.
Перед отъездом из Москвы Черняка принял начальник Разведывательного управления Ян Берзин. Беседа была непродолжительной. Руководитель военной разведки тепло пожелал молодому разведчику успехов и сказал, что конкретные задачи он получит, когда прибудет в страну предназначения, из которой следовало организовать ведение разведки Германии, где уже укрепился гитлеровский режим.
В ходе беседы Черняк высказал предложение, которое состояло в том, что выполнение этой задачи целесообразно организовать с территории другой страны. Это было смелое предложение. Берзин внимательно выслушал аргументы молодого разведчика, подумал и согласился с ним. В план работы Черняка были внесены соответствующие коррективы.
Добирался Ян до места назначения на различных видах транспорта, побывал в нескольких европейских государствах, дважды менял паспорт.
Вспоминая те времена, Ян Петрович отмечал, что распад Австро-венгерской империи стал трагедией для миллионов европейцев. В один миг семейные узы многих людей были разрушены. Отцы и дети, братья и сестры стали гражданами различных государств. Но, несмотря на политический катаклизм, люди все-таки смогли сохранить семейные отношения.
У Яна Черняка родственники тоже оказались разделенными границами различных государств. Но они не забыли друг друга и в трудные моменты жизни помогали друг другу. Ян иногда пользовался их поддержкой. Знание нескольких иностранных языков позволяло ему всюду быть своим. Это, естественно, помогало ему и в разведывательной работе.
Вскоре Черняк встретился с представителем военной разведки, получил задание и необходимые для работы и проживания деньги.
Задание было сложным. Ему было поручено добыть документальную техническую информацию по наиболее перспективным направлениям развития авиационной и танковой промышленности Германии и других европейских государств. Центр также интересовали сведения о создании новейших артиллерийских систем, авиационных бомб, реактивных снарядов, стрелкового оружия, радиоэлектроники и радиолокации. Особое внимание обращалось на добычу сведений о работах немецких ученых по созданию химического оружия, которое германская армия уже применяла в 1915 году во время Первой мировой войны.
Вскоре Ян Черняк привлек к работе крупного немецкого банкира. Он передал ему список закрытых счетов в различных европейских финансовых организациях, которыми пользовались секретные сотрудники нацистской партии.
Через некоторое время Черняку стала помогать дочь одного крупного инженера-конструктора, работавшего над созданием новых образцов немецких танков. Она трудилась вместе с отцом в одном конструкторском бюро. Когда отец уходил на обед, девушка передавала Яну чертежи новых разработок. Черняк фотографировал документы и незамедлительно возвращал их.
Затем у Яна появился целый ряд источников из числа антифашистов. Среди них были «Хеллен», «Крона», «Сессиль» и другие, которые помогали ему добывать научно-техническую документацию по интересующим советскую военную разведку проблемам.
С «Хеллен» у Черняка сложились не просто дружеские отношения. Они были семейной парой, жили гражданским браком и делали одно дело: занимались добыванием сведений по заданию разведывательного управления Красной Армии. Благодаря связям «Хеллен» Черняк успешно решал многие задачи Разведуправления. «Хеллен» подбирала будущих кандидатов на вербовку, собирала на них установочные данные и передавала Черняку эти бесценные сведения. Несомненно, благодаря помощи «Хеллен» «команда» Черняка выросла до 20 человек, дававших документальную информацию, и 15 особо доверенных лиц, которые обеспечивали работу разведчика в разных странах.
Резидентура Черняка добывала ценную информацию по важнейшим направлениям создания новых систем оружия и военной техники, а также материалы по новейшим технологиям, применявшимся в авиастроении. Большую ценность представляли материалы о германской ракетной технике, в частности данные о ракете Фау-2. Важным моментом в этот период было то, что ракетную программу Гитлер определил в качестве приоритетной. Это решение на некоторое время снизило интерес германских генералов к созданию атомного оружия. Об этом Черняк сообщил в Центр еще в 1943 году.
Ян Черняк имел прекрасное техническое образование. Поэтому он умело направлял усилия своих агентов на добывание действительно важных сведений. Его помощники доставали сведения о новейших образцах бронетанковой техники, артиллерийских системах, которые проходили испытания на полигонах, средствах радиосвязи и радиолокации, инфракрасной и телевизионной технике, приборах обнаружения подводных лодок, а также сверхсекретную информацию по химическому оружию, которое имелось в германской армии.
Из характеристики: «...Находясь в зарубежной командировке, Я. Черняк провел исключительно ценную работу по созданию нелегальной резидентуры и лично завербовал 20 агентов...»
К этой сухой, но предельно точной характеристике можно добавить многое. Черняк лично изучал и оценивал любые документы, сообщал о них в Центр, проводил встречи с агентами и курьерами, которым передавал разведматериалы и образцы. Остается только удивляться тому, как один человек смог создать в 30-40-е годы в Европе такую разветвленную разведывательную сеть и успешно руководить ее работой!
Трое из добровольных помощников Я. Черняка проработали на советскую военную разведку по тридцать и более лет. Некоторые из его агентов за особые заслуги в борьбе против германского фашизма и помощь советским конструкторам в разработке новейших образцов военной техники были награждены орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды. Естественно, они никогда не носили на лацканах своих пиджаков эти награды, но держали их в руках. По указанию начальника военной разведки уже после войны для встреч с наиболее ценными агентами Черняка, которые награждались советскими орденами, выезжал в специальные командировки сотрудник ГРУ полковник Григорий («Лаврик»). Работая в Центре, он руководил работой агентов, которых в годы войны завербовал Ян Черняк.
Григорий хорошо знал этих людей, сообщал им о правительственных наградах. Считалось, что такие встречи оказывали большое мобилизующее воздействие на агентов и способствовали повышению эффективности их работы. И это было действительно так. Григорий, который был таким же скупым рассказчиком, как и Черняк, тем не менее говорил Яну Петровичу при мне, что его «...встречи с бывшими коллегами Яна приносили им вдохновение, а военной разведке, которая защищала безопасность страны, значительную пользу».
В годы Великой Отечественной войны Черняку приходилось ломать голову не только над тем, как и где добыть ценные материалы, но и решать проблему их переброски в Москву. Для этих целей использовалась специальная курьерская связь. Курьерами были бесстрашные и неутомимые работники Центра, которые перевозили через границы и фронты добытые Черняком образцы и материалы. Были моменты, когда отдельные узлы новейших радиолокационных приборов переправлялись в тортах, которые везли с собой курьеры, выдававшие себя за богатых туристов или бизнесменов. Всякое бывало. Но сведения от Черняка в Центр поступали бесперебойно. Особое усердие в оказании помощи Черняку оказывал агент «Дюбуа». Возможно, когда-нибудь придет время и станет известно, кто же действовал под этим псевдонимом.
Ян привлек к сотрудничеству очень интересного специалиста в области химического оружия. Произошло это следующим образом.
Однажды агент «Сессиль» узнал от своего хорошего знакомого, что тот работает в химической лаборатории, в которой создаются рецептуры новых отравляющих веществ. Знакомый пожаловался своему другу, что занимается созданием «...всякой дряни, которая может уничтожить любое европейское государство...». Он высказал осторожное пожелание сообщить о своих работах представителю компартии.
«Сессиль» как бы в шутку предложил побеседовать об этой секретной проблеме с представителем Красной Армии.
Ученый, не принимая всерьез слова своего друга, спросил:
- А что, этот красноармеец на встречу со мной прибудет в военной форме? (Из беседы автора с Я. Черняком. - Прим. авт.)
На этом первый разговор завершился. После того как Ян Петрович внимательно изучил всю имевшуюся по ученому информацию, он решил провести личную встречу с химиком. Она вскоре состоялась в одном из столичных ресторанов. Каждый из ее участников осторожно двигался к общей цели. В конце концов благодаря уникальным способностям Я. Черняка собеседники поверили друг другу. Ученый согласился передавать «представителю Красной Армии» секретную информацию о ходе создания рецептур новых образцов отравляющих веществ.
Были и другие удачные моменты в разведывательной работе Яна Черняка.
Разведданные от Черняка поступали в советские научно-технические лаборатории, помогали создавать новые образцы оружия и военной техники для Красной Армии. Специалисты, в руки которых попадали материалы, добытые Черняком, давали им высокую оценку. В 1937 году старший инженер 5-го управления Наркомата обороны Дозоров направил начальнику военной разведки заключение по материалам в области разработки телевизионных систем. В этом заключении, в частности, говорилось следующее: «...Наиболее важными и исключительно ценными являются материалы 1-й группы, где дано подробное описание производства иконоскопов фирмы... Они отвечают острейшей потребности наших институтов и помогают в разработке новых высокочувствительных телепередатчиков. Такая информация поможет нам сэкономить буквально миллион рублей в валюте...»
В мае 1944 года заместитель председателя Совета по радиолокации при Государственном Комитете Обороны (ГКО) инженер-вице-адмирал А. Берг писал начальнику Разведывательного управления генерал-полковнику Ф. Кузнецову: «...Присланные Вами за последние 10 месяцев материалы представляют очень большую ценность для создания радиолокационного вооружения Красной Армии и Военно-морского Флота. Особая их ценность заключается в том, что они подобраны со знанием дела и дают возможность не только ознакомиться с аппаратурой, но и в ряде случаев изготовить аналогичную, не затрачивая длительного времени и значительных средств на разработку. Кроме того, сведения о создаваемом немцами методе борьбы с помехами позволили начать разработку соответствующих контрмероприятий. Все эти сведения и материалы позволяют нам уверенно выбирать пути технического развития новой и мало известной нам техники радиолокации, обеспечивая необходимую для этого перспективу и осведомленность».
Письмо А. Берга, видимо, было по ошибке адресовано начальнику Разведывательного управления Генштаба Красной Армии генерал-полковнику Ф. Кузнецову. Инженер-вице-адмирал Берг не мог знать, что документы добывал сотрудник Главного разведывательного управления Наркомата обороны, которым руководил генерал-лейтенант И.И. Ильичев (в годы войны параллельно существовали Разведуправление Генштаба, занимавшееся войсковой разведкой, и Главное разведуправление Наркомата обороны, отвечавшее за стратегическую разведку. - Ред.).
Второе письмо А. Берга с оценкой новых материалов, поступивших от Я. Черняка, было уже адресовано в ГРУ. Это письмо было написано академиком 11 июня 1944 года. В нем сообщалось следующее: «...Полученные от Вас материалы на 102 листах и
26 образцов следует считать крупной и ценной помощью делу. Уполномоченный ГКО академик Т. Вавилов просит о принятии мер к получению следующей части материалов...»
В октябре 1944 года А. Берг просил генерал-лейтенанта И. Ильичева добыть новые материалы по радиолокационным приборам и направить их непосредственно в Совет по радиолокации при ГКО, при котором был создан специальный отдел по обработке присылаемых из ГРУ материалов.
Эта просьба была тоже выполнена Я. Черняком. Об этом свидетельствует еще один отзыв, направленный в ГРУ 30 декабря 1944 года. В нем, в частности, говорилось следующее: «...Получил от Вас 475 иностранных письменных материалов и 102 образца аппаратуры. Подбор материалов сделан настолько умело, что не оставляет желать ничего лучшего на будущее. При вызванном военными обстоятельствами отставании нашей радиоэлектронной техники от заграницы и при насущной необходимости развивать у нас эту технику в кратчайшие сроки для своевременного оснащения нашей армии и флота радиолокационным вооружением и оружием защиты от радиолокации противника полученные от Вас сведения имеют большое государственное значение. Работу ГРУ за истекший год в данной области следует признать выполненной блестяще...»
Помощники Я. Черняка добывали материалы, которые позволяли судить о состоянии оборонных отраслей промышленности не только Германии.
Работа резидентуры Я. Черняка была очень интенсивной. Только в 1944 году Центр получил от разведчика 12.500 листов технической документации и 60 образцов аппаратуры.
«...Получил от ГРУ 811 иностранных информационных материалов (в том числе 96 листов чертежей), описаний и инструкций новейших радиолокационных средств... Совет готов поддержать представление работников, участвовавших в этой работе, к правительственным наградам или премированию...» - в очередной раз писал академик А. Берг начальнику ГРУ.
Возможно, некоторые из агентов Яна Черняка до сих пор живы. Кто теперь знает, где они сейчас. Чтобы никак не навредить им, их имена до сих пор сохраняются в тайне. Однако имя одного из помощников этого разведчика было раскрыто в результате обстоятельств, которые не зависели ни от Черняка, ни от агента.
В первой половине 1942 года Черняк работал в одной из европейских стран, охваченных пламенем Второй мировой войны. Он работал самостоятельно и не имел никаких связей с другими резидентурами Разведуправления Красной Армии, действовавшими в те годы в Германии, Бельгии и Франции. Это и спасло его. Когда германская контрразведка вышла на след и арестовала большинство членов резидентур военной разведки, которыми руководили Леопольд Треппер, Анатолий Гуревич, Гари Робинсон, Ильзе Штебе и другие разведчики, резидентура Черняка продолжала успешно действовать.
В ночь с пятого на шестое сентября выяснилось, что в аппарате советского атташе произошло чрезвычайное происшествие - пропал шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко. Если бы он пропал один, посол мог бы предположить, что произошел несчастный случай и сотрудник аппарата военного атташе будет найден живым или мертвым, но Гузенко исчез вместе с семьей - беременной женой и маленьким сыном. Эти факты говорили о том, что семья Гузенко исчезла не случайно.
Исчезновение шифровальщика могло произойти в двух случаях. Семью шифровальщика могла задержать канадская полиция или местная контрразведка. Это не сулило ничего хорошего - шифровальщик занимает в посольстве особое положение и, несмотря на свою скромную должность, посвящен во многие секретные дела. Гузенко знал, о чем его начальник полковник Н. Заботин докладывал в Москву и какие получал указания. Посол прекрасно понимал, что у Заботина было немало секретов, о которых даже он ничего не знал.
Гузенко мог и сам решиться на предательство. И в первом, и во втором случае без большого дипломатического скандала уже было не обойтись. Зарубину также стало известно, что в аппарате военного атташе пропали секретные документы. Забрать их мог только Гузенко.
Представитель английской короны к началу приема уже имел сведения о побеге лейтенанта Гузенко. Ему сообщили, что шифровальщик советского военного атташе попросил вместе с семьей убежища у канадских властей. На дипломатическом приеме Макдональд ничего не сказал советскому послу. Верховный комиссар ожидал указаний из Лондона.
Советско-канадские отношения в 1945 году еще не имели большого запаса прочности и опыта разрешения сложных конфликтных ситуаций. Отношения между двумя государствами были установлены после подписания в 1942 году в Лондоне соглашения об обмене дипломатическими представительствами. В июне 1943 года в Оттаву прибыл полковник Заботин, который возглавил представительство военного атташе в Канаде. Заботин возглавил и разведывательную организацию ГРУ в Канаде.
В том же 1943 году в соответствии с англо-американским соглашением, подписанным в Квебеке, Канада была подключена к процессу создания первой атомной бомбы. Об этом из Лондона сообщила в Центр разведчица Урсула Кучински. В соответствии с секретной договоренностью в Квебеке, Канада становилась третьим участником тайного атомного проекта, и это меняло отношение к ней со стороны СССР. Нужно было знать, чем занимаются в Канаде английские ученые. В этом советской военной разведке мог оказать содействие Алан Нанн Мэй.
В августе для работы в Канаде прибыли офицеры ГРУ П. Мотинов, А. Рогов и П. Ангелов. Шифровальщиком у полковника Н. Заботина был лейтенант И. Гузенко, который в Центре именовался «Кларк». Этот «Кларк» и исчез 6 сентября 1945 года.
Когда украденные Гузенко документы попали в руки канадских властей, премьер-министр Макензи Кинг запретил на некоторое время давать какую-либо информацию о перебежчике в прессу. После изучения основных документов, украденных Гузенко, Кинг вылетел в Лондон для того чтобы подробно проинформировать английского премьер-министра о том, что произошло в Оттаве. Он также посетил Вашингтон, встретился с президентом Г. Трумэном, который, несомненно, уже знал о советском перебежчике.
Для расследования дела о «советском шпионаже» была создана Королевская следственная комиссия, в которую вошли верховный судья Канады, опытные следователи и юристы. Результатом ее работы стал отчет, содержащий 733 страницы. Он тщательно изучался не только канадским руководством, но и Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности палаты представителей Конгресса США.
В Москве понимали, что побег Гузенко может привести к большим политическим неприятностям. Нужно было вырабатывать срочные и эффективные меры по локализации провала, сохранению государственных и военных секретов. Важно было предупредить возможные осложнения в отношениях с Канадой. По указанию И.В. Сталина была создана специальная комиссия под председательством Г. Маленкова. В ее состав вошли Л. Берия, В. Абакумов, Ф. Кузнецов и В. Меркулов.
Колесо истории катилось по ухабистой дороге международных отношений, и советское руководство не могло ничего исправить. Последующие события руководство СССР не могло контролировать. Однако командование советской военной разведки успело предпринять меры, которые позволили частично локализовать провал. Центр сообщил Черняку о том, что он должен свернуть все дела в Англии и подготовиться покинуть эту страну....
В Канаде события развивались иначе. 13 февраля 1946 года в Оттаве канадская контрразведка начала проводить аресты агентов советской военной разведки. Были захвачены 16 человек. Позже девять из них будут приговорены к длительным срокам тюремного заключения. В канадской прессе были опубликованы сенсационные материалы о разоблачении советской шпионской сети и ее деятельности. Началась мощная антисоветская кампания. Кто-то ее основательно подготовил.
По документам, переданным Гузенко канадской контрразведке, следователям удалось установить, что резидентура получала сведения об американском атомном проекте от агента «Алек». Кто скрывался за этим псевдонимом, канадской контрразведке сразу установить не удалось.
В одной из радиограмм, украденных предателем Гузенко, говорилось: «...Явку и пароль Алека с нашим человеком в Лондоне разработайте и телеграфируйте. Постарайтесь получить от него до отъезда подробную информацию о ходе работ по урану. Переговорите с ним, считает ли он целесообразным для нашего дела оставаться на месте (в Канаде) или ему полезнее и необходимо выехать в Лондон».
По содержанию текста этого документа следователи из английской и американской контрразведок поняли, что «Алек» - реальный человек, который имеет доступ к атомным секретам США, и, самое главное, он собирается вылететь или уже вылетел в Лондон. Описание условий встречи в Лондоне этого агента с советским разведчиком тоже попало в руки агентов ФБР и английской контрразведки. Стало известно, что «Алек» должен встретиться со свои связником в 23 часа по местному времени 7, 17 или 27 октября 1945 года или в те же дни следующего месяца. Место встречи - перед зданием Британского музея на перекрестке улиц Грейт Рассел и Музеум-стрит. За эти местом было установлено круглосуточное наблюдение двух десятков специальных агентов английской контрразведки. Но на месте встречи человек с опознавательными признаками не появился. Контрразведчики наблюдали за перекрестком около шести месяцев. «Алек» тоже там не появлялся. Тайный пароль: «Как пройти до Странда?» не прозвучал ни в октябре, ни в ноябре.
Агенты английской контрразведки не знали, что начальник ГРУ генерал-полковник Ф. Кузнецов уже дал указание советскому разведчику-нелегалу, который должен был встретиться в Лондоне с агентом «Алек», на эту встречу не выходить. Не знали они и то, что разведчиком был Ян Петрович Черняк, который в 1942 году завербовал Мэя и присвоил ему псевдоним «Алек». Впрочем, с сентябре – декабре 1945 года никто ни в Вашингтоне, ни в Лондоне, ни в Оттаве на знал, что «Алек» - это физик Алан Нанн Мэй.
Американские, английские и канадские средства массовой информации были заполнены материалами о советском атомном шпионаже. Кому-то эта шумиха была очень нужна. Для придания этой антисоветской кампании еще большего размаха необходимо было выявить и арестовать «Алека» во время его встречи с советским разведчиком. Но никто в контакт с ученым не вступал.
Английская контрразведка внимательно изучила дела всех британских физиков, которые работали в Монреальской лаборатории. Среди них только один человек мог реально иметь доступ к образцам урана-238 и урана-235, о которых упоминалось в одной из радиограмм, направленных полковником Заботиным в Центр. Этим физиком был Алан Нан Мэй. Его и пригласили посетить Управление по атомной энергии.
Когда Мэй прибыл по вызову, с ним встретился сотрудник службы безопасности подполковник Леонард Барт. На первой же встрече он проинформировал Мэя о том, что в Канаде выявлена крупная утечка секретных сведений по атомной бомбе. Кто-то из ученых передавал эти сведения русским. Произнося эти слова, Барт внимательно смотрел в глаза Мэя. Первая встреча сыщикам ничего не дала. За ней последовали другие, такие же безрезультатные. Барт получил разрешение на обыск квартиры и кабинета Мэя на его работе. Обыски ничего не дали - компромата выявлено не было, доказательства связи Мэя с советской разведкой отсутствовали.
За Мэем велось тайное наружное наблюдение, но и оно ничего не дало. Время шло. Заканчивался февраль 1946 года. Новых данных по делу агента «Алек» у английской контрразведки не было. Тем не менее последовал приказ арестовать физика Алана Нана Мэя.
4 марта 1946 года в понедельник в 15 часов 30 минут в Королевский колледж в Лондоне прибыл инспектор-детектив Специального отдела Скотланд-Ярда Вильгельм Уайтхэд. Мэй читал лекцию в одной из аудиторий. Когда ученый вышел из аудитории, Уайтхэд пригласил его пройти к выходу из учебного заведения. Уайтхэд сказал, что он имеет ордер на его арест. Мэй был доставлен в полицейский участок, где ему было предъявлено обвинение в нарушении Акта о государственных секретах. Во время допросов контрразведчикам удалось вытащить из Мэя признание.
Позже Мэй сделает заявление, в котором объяснит, почему он пошел на передачу атомных секретов:
- Я тщательно обдумал вопрос, чтобы быть уверенным, что развитие атомной энергии не будет ограничено только территорией США. И я принял очень болезненное решение, что необходимо сообщить общую информацию об атомной энергии и удостовериться в том, что она будет воспринята серьезно. По этой причине я решил принять предложение, сделанное навестившим меня человеком...
1 мая 1946 года в Лондоне состоялся суд над доктором Мэем. Он был осужден на 10 лет тюремного заключения за «передачу между 1 января и 30 сентября 1945 года неизвестному человеку информации, которая предназначалась для прямого или косвенного использования врагом». А. Мэй никого не выдал, не назвал ни одной фамилии, не признал себя виновным.
Как же дальше сложилась судьба Алана Мэя? Шесть лет он отсидел в тюрьме Вейкфилд в графстве Йоркшир, 29 декабря 1952 года вышел на свободу. В марте 1953 года английский журнал «Атомик сайентист ньюз» сообщил о выходе доктора Алана Мэя из тюрьмы и опубликовал сделанное им заявление: «...Я не хочу обсуждать детали моего поведения, которые привели к моему осуждению. Я считаю, что я поступил правильно, и я полагаю, что многие другие думают так же. Тем, кто думает иначе, я хотел бы сказать, что я отбыл наказание, положенное по закону, и я надеюсь, что в настоящее время я буду иметь право, по крайней мере на то, что имеют все отбывшие наказание: возможность начать мою жизнь заново.
Из множества неправильно освещавшихся обо мне фактов имеется один, в который я хотел бы внести ясность: я был осужден не за измену - это слово не употреблялось во время суда ни прокурором, ни судьей, и я, конечно, не имею изменнических наклонностей. Я искренне хотел обеспечения победы над нацистской Германией и Японией и дальнейшего использования атомной энергии в Англии в мирных целях...»
В Англии Мэю не разрешили заниматься исследованиями в области мирного использования атомной энергии. Ему больше не доверяли. Одна промышленная фирма предложила ему работу при условии, что он возьмет другую фамилию. Мэй отказался. Потом он нашел какую-то работу, не связанную с атомными исследованиями, занимался вопросами теории усталости металлов. В журнале «Нэйчер» ему даже удалось опубликовать несколько статей, но все это не удовлетворяло ученого, обладавшего большими возможностями. В 1962 году он был вынужден эмигрировать в Гану. В той африканской стране он стал профессором физики столичного университета, в котором советскими специалистами был построен атомный реактор. Длительное время Мэй занимался исследованиями по использованию атомной энергии в мирных целях.
Однажды в Лондоне научный корреспондент газеты «Daily Express» Гарри Пинчер встретился с Аланом Мэем и сообщил читателям газеты следующее: «...Он сумел вернуться в научный мир и получить признание, не дав ни малейшего повода заподозрить его в раскаянии или компромиссе с обществом, чьей безопасности он угрожал, когда передавал секреты атомной бомбы русским, политическому делу которых он был предан».
Да, Алан Мэй действительно не был шпионом, предававшим секреты своей страны и преследовавшим корыстные цели. Он был гуманистом, борцом за торжество высшего права всего человечества - права на жизнь.
Павел Ангелов, который встречался с Аланом Мэем в Монреале, покинул Канаду. Разведчик был награжден орденом Красной Звезды. Как сложилась его дальнейшая жизнь, установить не удалось. Вероятнее всего, он был переведен на новое место работы, не связанное с Главным разведывательным управлением.
После ареста Алана Мэя прекратил свою работу в Англии и разведчик-нелегал Ян Петрович Черняк. Его путь на Родину был труден, как и выезд на нелегальную зарубежную работу. Его вывозили морем на одном из советских морских пассажирских лайнеров.
Черняк просил разрешить ему перебраться в Москву вместе с женой, которая числилась в Центре под псевдонимом Хеллен и была ценным источником военной разведки. Генерал-полковник Ф. Кузнецов, который возглавил ГРУ после окончания Великой Отечественной войны, доложил И.В. Сталину о просьбе Яна Черняка. Но Сталин запретил вывозить из Англии «агента Хеллен».
В коне 1945 года начальник ГРУ доложил Сталину об успешном завершении операции по выводу разведчика Яна Черняка на территорию СССР и предложил наградить разведчика за высокие результаты, достигнутые при выполнении разведывательного задания. Однако после провала, который произошел в резидентуре военной разведки в Канаде, Сталин предложение Кузнецова отверг. Так генералиссимус отказался от своего «бриллианта», который от этого нисколько не потускнел.
Звание Героя России за выдающиеся заслуги перед Отечеством Яну Петровичу Черняку было присвоено
14 декабря 1994 года. Россия с большим опозданием, но все-таки по достоинству оценила заслуги своего великого нелегала.
Ян Петрович умер в феврале 1995 года. Последнее время он тяжело болел и находился в одной из московских больниц. Эту больницу посетили начальник Генерального штаба и начальник ГРУ. Они и вручили Яну Черняку высокую награду.
Алан Мэй умер 12 января 2003 года. 27 января о смерти этого ученого, на долю которого выпало много испытаний, сообщила английская газета «The Guardian». В газете в тот день был опубликован не обычный, как принято в таких случаях, некролог, а небольшая статья журналиста Дж. Васагара, которая называлась «Пред-смертное признание шпиона». Сообщая о том, что Алан Мэй умер на 91-м году жизни, журналист писал о том, что «английский физик, осужденный за передачу атомных секретов Советскому Союзу, сделал сенсационное заявление перед смертью...»
Сенсацией, видимо, было то, что даже перед смертью Алан Мэй не сожалел о том, что в 1942 и в 1945 годах сотрудничал с советской разведкой.
Владимир ЛОТА,
кандидат исторических наук.