Родился 22 марта  1911 года в Санкт-Петербурге в семье учителя естествознания мужского училища Общества распространения просвещения между евреями в России Исаака Яковлевича Красного (1871—1922). Его дед Янкеф-Нуте Менделевич Красный был кантонистом. 

В течение всей войны, с 1941 по 1945 г. оборонял Ленинград, служил командиром 322-й батареи (на вооружении которой состояли орудия калибра 152 мм, модель - пушка Канэ, выпускавшаяся как корабельное орудие и как пушка береговой артиллерии). Батарея располагалась в укреплениях форта Красная горка.

Затембыла должность  начальника штаба 31-го отдельного артиллерийского дивизиона, Кронштадтский сектор КронМОР КБФ.

После войны Лев Исаакович как геолог участвовал в урановом проекте, стал член-корр АН СССР, лауреатом Ленинской, а впоследствии - Государственной премии.

Пишет Александр Шульман, племянник Льва Красного:

"Мой дядя, капитан морской артиллерии Лев Исаакович Красный - командир огневого взвода 322-й батареи 152-мм орудий.
В сентябре 1941 г. в связи с критической ситуацией в Ленинграде командование отдало приказ взорвать кронштадский форт "Красная Горка". Командиру огневого взвода лейтенанту Красному и старшине Петрину было приказано остаться последними в форте и взорвать его..Они были готовы пожертвовать собой, взорвав форт, но в последний момент командование отменило приказ.

Мать Льва Исааковича -Фаня Красная, две сестры Наталья и Дебора с детьми, эвакуированные из Ленинграда, были расстреляны немцами и местными пособниками во время массовых убийств еврейского населения 5 сентября 1942 года в Пятигорске. Его жене с сыном Леонидом удалось укрыться у знакомой семьи".

----

АВТОРЫ САЙТА УСТАНОВИЛИ СВЯЗЬ С РОДСТВЕННИКАМИ ЛЬВА ИСААКОВИЧА КРАСНОГО..

Добавлена фотография моряков-артиллеристов форта "Красная горка"

Командир 322-й батареи Лев Красный отмечен на групповом снимке красной стрелкой.

Ниже помещаем отрывок из воспоминаний Льва Красного, относящийся к периоду войны.

Александр Энгельс

============================================

ЛЕВ ИСААКОВИЧ КРАСНЫЙ

ГОДЫ СОРОКОВЫЕ
Роковые

Пушки молчат дальнобойные,
Залпы давно не слышны.
Что ж мне ночами спокойными
Снятся тревожные сны?
М. Матусовский

Вихрь войны бросает меня на третий день ее на форт "Краснофлотский", известный под именем "Красная Горка". Проходит несколько дней, и я получаю назначение командиром огневого взвода 322-й батареи 152-мм орудий. Начинаю осваивать с помощью старшины Петрина незнакомое артиллерийское дело.

Вот некоторые воспоминания, эпизоды, восстанавливающие ту атмосферу, в которой находились матросы и офицеры форта.

Конец сентября 41-го года. В крайне тревожной обстановке отдается приказ: вкатить на орудийные дворики шаровые мины (с дополнительным толом в воздушном пространстве) - командиру огневого взвода Красному и старшине Петрину последними уходить с 322-й батареи, взорвав ее.. То же было проделано и на остальных батареях. Особо загрустили комендоры - в погребах полный боезапас, безусловная готовность противостоять противнику, а тут "уходить"! К счастью, комиссар дивизиона майор Гош почти немедленно добился отмены приказа. Форт "Красная Горка" никогда не будет сдан фашистам! Мины были убраны. Настроение, боевой дух наводчиков, замковых, снарядных, погребных поднялись. И в дальнейшем, в тяжелые голодные времена, когда суп под метким названием "Синий платочек", был главным питанием, когда форт вёл огонь в северном и южном направлениях - стойкость защитников форта была непоколебима.

Как-то осенью 1943 года старшины получили на батарею подарки из далекого тыла - тут были варежки, теплые носки, вышитые кисеты с записочками от девушек, шарфы. Как посветлели лица матросов, с какой радостью они рассматривали и поглаживали доставшиеся им вещи! Все это, да еще письма от родных и любимых, помогало выжить в условиях изоляции фортов от Ленинграда и страны.

Война была не только испытанием воли, концентрацией физических и духовных сил, но и непрерывной учебой. При инспекционной поездке командующий артиллерией Балтийского флота вице-адмирал И.И.Грен знакомился с командирами батарей форта "Красная Горка". Капитан Мельников, ст.лейтенант Юдин докладывают: "Окончили Севастопольское училище береговой обороны", ст. лейтенант Красный - "Ленинградский Горный институт". Будучи глуховатым, как все артиллеристы, Грен удивленно переспросил: "Что, что Вы окончили?" Я повторил. Тут же было приказано сопровождающему вице-адмирала капитану I ранга - Проверить! После экзамена - заключение: Годен!

Старая 322-я батарея с пушками Канэ не имела нужной дальности огня. По приказу начальника артиллерии Кронштадского морского оборонительного района срочно на мысе "Серая Лошадь" была поставлена полубатарея - два 130-мм современных орудия, и я, командуя ею, вел контрбатарейную борьбу с финскими и немецкими установками на северном берегу залива, обеспечивая проход наших кораблей к островам Сескар и Лавансаари.

На северном берегу реки Воронки на высокой ели было оборудовано "гнездо", с которого командиры батарей форта по очереди, в том числе и я, вели наблюдение за дислокацией войск противника и корректировали огонь дальнобойной артиллерии. По поводу этой реки писатель Лев Успенский, яркие выступления которого я слышал в самое тяжелое время на форту, писал: "...Удивительное дело, фашистская армия в те годы, бросаясь то на запад, то на восток, форсировала сотни могучих водных потоков: Шельду и Маас в Бельгии, Марну, Сену, Луару во Франции, Сан в Польше.... Но пересечь речку Воронку, жалкую - курица вброд перейдет! - ей так и не удалось..."

В конце войны академик С.С.Смирнов, получив правительственное распоряжение демобилизовать геологов для участия в урановой проблеме, написал письмо командующему Балтийским флотом адмиралу Трибуцу с просьбой об отзыве меня из состава береговой обороны. И в марте 1946 г., уже будучи начальником штаба 31-го Краснознаменного артдивизиона, я был возращен во ВСЕГЕИ и через два месяца в Западном Приохотье вел работы по поискам радиоактивных руд.